+Марина Цветаева сборники стихов

Милые спутники, делившие с нами ночлег!
Версты, и версты, и версты, и черствый хлеб...
Рокот цыганских телег,
Вспять убегающих рек -
Рокот...

Ах, на цыганской, на райской, на ранней заре -
Помните утренний ветер и степь в серебре?
Синий дымок на горе
И о цыганском царе -
Песню...

В черную полночь, под пологом древних ветвей,
Мы вам дарили прекрасных - как ночь - сыновей,
Нищих - как ночь - сыновей...
И рокотал соловей -
Славу.

Не удержали вас, спутники чудной поры,
Нищие неги и нищие наши пиры.
Жарко пылали костры,
Падали к нам на ковры -
Звезды...

Неподражаемо лжет жизнь:
Сверх ожидания, сверх лжи...
Но по дрожанию всех жил
Можешь узнать: жизнь!

Словно во ржи лежишь: звон, синь...
(Что ж, что во лжи лежишь!) — жар, вал
Бормот — сквозь жимолость — ста жил...
Радуйся же!— Звал!

И не кори меня, друг, столь
Заворожимы у нас, тел,
Души — что вот уже: лбом в сон.
Ибо — зачем пел?

В белую книгу твоих тишизн,
В дикую глину твоих «да» —
Тихо склоняю облом лба:
Ибо ладонь — жизнь.

Нет! Еще любовный голод
Не раздвинул этих уст.
Нежен — оттого что молод,
Нежен — оттого что пуст.

Но увы! На этот детский
Рот — Шираза лепестки!—
Все людское людоедство
Точит зверские клыки.

Люблю - но мука еще жива.
Найди баюкающие слова:

Дождливые, - расточившие все
Сам выдумай, чтобы в их листве

Дождь слышался: то не цеп о сноп:
Дождь в крышу бьет: чтобы мне на лоб,

На гроб стекал, чтобы лоб - светал,
Озноб - стихал, чтобы кто-то спал

И спал...
Сквозь скважины, говорят,
Вода просачивается. В ряд
Лежат, не жалуются, а ждут
Незнаемого. (Меня - сожгут).

Баюкай же - но прошу, будь друг:
Не буквами, а каютой рук:

Уютами...

Голуби реют серебряные,
растерянные, вечерние...
Материнское мое благословение
Над тобой, мой жалобный
Вороненок.

Иссиня-черное, исчерна-
Синее твое оперение.
Жесткая, жадная, жаркая
Масть.

Было еще двое
Той же масти — черной молнией сгасли!—
Лермонтов, Бонапарт.

Выпустила я тебя в небо,
Лети себе, лети, болезный!
Смиренные, благословенные
Голуби реют серебряные,
Серебряные над тобой.

Белое солнце и низкие, низкие тучи,
Вдоль огородов - за белой стеною - погост.
И на песке вереницы соломенных чучел
Под перекладинами в человеческий рост.

И, перевесившись через заборные колья,
Вижу: дороги, деревья, солдаты вразброд.
Старая баба - посыпанный крупною солью
Черный ломоть у калитки жует и жует...

Чем прогневили тебя эти серые хаты,
Господи! - и для чего стольким простреливать грудь?
Поезд прошел и завыл, и завыли солдаты,
И запылил, запылил отступающий путь...

Нет, умереть! Никогда не родиться бы лучше,
Чем этот жалобный, жалостный, каторжный вой
О чернобровых красавицах.- Ох, и поют же
Нынче солдаты! О господи боже ты мой!

БРЮСОВУ

Улыбнись в мое "окно",
Иль к шутам меня причисли, -
Не изменишь, все равно!
"Острых чувств" и "нужных мыслей"
Мне от Бога не дано.

Нужно петь, что все темно,
Что над миром сны нависли...
- Так теперь заведено. -
Этих чувств и этих мыслей
Мне от Бога не дано!

Только живите!— Я уронила руки,
Я уронила на руки жаркий лоб.
Так молодая Буря слушает Бога
Где-нибудь в поле, в какой-нибудь
темный час.

И на высокий вал моего дыханья
Властная вдруг — словно с неба —
ложится длань.
И на уста мои чьи-то уста ложатся.
— Так молодую Бурю слушает Бог.

В пустынной храмине
Троилась — ладаном.
Зерном и пламенем
На темя падала...

В ночные клёкоты
Вступала — ровнею.
— Я буду крохотной
Твоей жаровнею:

Домашней утварью:
Тоску раскуривать,
Ночную скуку гнать,
Земные руки греть!

С груди безжалостной
Богов — пусть сброшена!
Любовь досталась мне
Любая: большая!

С такими путами!
С такими льготами!
Пол-жизни?— Всю тебе!
По-локоть?— Вот она!

За то, что требуешь,
За то, что мучаешь,
За то, что бедные
Земные руки есть...

Тщета!— Не выверишь
По амфибрахиям!
В груди пошире лишь
Глаза распахивай,

Гляди: не Логосом
Пришла, не Вечностью:
Пустоголовостью
Твоей щебечущей

К груди...
— Не властвовать!
Без слов и на слово —
Любить... Распластаннейшей
В мире — ласточкой!